tuolordistuolordis. наследие повелителей
Чат в Skype

tuolordis tụ

Объявление

Фееричный аккадский праздник Раса духов. Изменения в особенностях Дельфина приглашает в «Волчью пасть» за интересным поворотом событий!

События в городе:

Аккад пестрит трусами самых невероятных цветов и фасонов! Они везде — в украшении зданий и улиц; на прилавках уличных торговцев; на жителях, радостно щеголяющих в изысканном туалете друг перед другом.

Улицы буквально переполнены людьми. Все торговые лавки, таверны, завлекают посетителей музыкой и развлечениями.

В полдень начинается главное событие сегодняшнего дня — Парад трусов всевластия, шествующий через весь город. Все желающие участвовать записываются в лейтернауде Аккада. Победитель, то бишь истинный Властелин трусов, определится на центральной площади.

Дата и время:

1. июня 976 года
Воскресенье
10:00-14:00

Погода:

По небу лениво ползут редкие, но упитанные облака. Слабый ветер. Жарко, но не душно.
Рейтинг Ролевых Ресурсов - RPG TOP Palantir Волшебный рейтинг игровых сайтов

Информация о пользователе

Привет, Гость! Войдите или зарегистрируйтесь.


Вы здесь » tuolordis tụ » Былое » Разговоры и их последствия


Разговоры и их последствия

Сообщений 1 страница 18 из 18

1

Место действия - одна из аккадских улиц, широкая и достаточно людная. Вечер, солнце клонится к горизонту, бросая на здания и прохожих косые лучи тёплого жёлтого света. Улица ведёт из одного из окраинных районов к центру, поэтому по ней бродит как рабочий люд, так и просто прогуливающиеся бездельники из горожан.

Да чтоб я... ещё раз... - Прибавив к этой фразе небольшую, но эмоциональную присказку, Левиу грубо оттолкнул плечом замешкавшегося посредь дороги прохожего и добавил ходу, насколько хватало сил. Зверски хотелось обернуться, но он продолжал бег, щадя себе нервы. Кажется, получилось оторваться, но он не был уверен. Какое-то животное чувство, поселившееся в животе и груди, требовало, чтобы он не останавливался, бежал, бежал дальше, пока мог. Он подозревал, что спешка и расталкивание прохожих лишают его остатков незаметности, но в голове немного шумело, так что ему было не до вершин тактической мысли.
Всё-таки срезать кошель с пояса очередного толстосума не было хорошей мыслью, учитывая то, что вокруг толстяка ошивались пятеро человек охраны. Теперь трое из этих пяти тяжело топотали за спиной Левиу, и попасть в их руки очень не хотелось - на нём и так было немного непострадавшего места. Всё тело в ссадинах и синяках, крупный порез на переносице - и это ему ещё повезло увернуться. Он не ел два дня, не спал предыдущую ночь и сейчас без особых колебаний продал бы родную мать за еду и убежище хоть на один день, если б эта самая родная мать не кинула его в обмен на безоблачную жизнь ещё раньше.
Наконец позволив себе обернуться, Левиу не обнаружил в поле зрения запыхающихся дуболомов с дубинками наготове и вздохнул с облегчением. Впрочем, не было гарантии, что они не продолжают преследования и не расспрашивают прохожих, не видели ли они взмыленного оборванца, пробегающего мимо. Надо было двигать дальше.
Парень голодным взглядом проводил дамочку, несущую в корзинке свежий, только выпеченный хлеб. Богатенькая сука, - Выругался, отлично понимая, что не за что - это была всего лишь горожанка, которая, скорее всего, горбатилась с утра до вечера, чтобы заработать на этот хлеб. Но уж больно болезненно запах еды резанул по обонянию, отозвавшись урчанием в пустом желудке. Ещё немного - и у него бы слюнки закапали изо рта.
Левиу порывисто отвернулся от дамы с хлебом и припустил дальше. Через квартал силы у него окончательно закончились, ноги болели в стоптанных сапогах, которые были на размер больше, чем надо, даже вес одежды ощутимо тяготил. Парень свернул в первую попавшуюся боковую улицу и остановился, прислонившись плечом к стене, чтобы восстановить дыхание. Поесть сегодня, очевидно, уже не предвиделось. В голову закралась крамольная мысль свалить кого-нибудь в малолюдной улице вроде этой - долой воровство, да здравствует вооружённый грабёж. Да брось - С мрачным сарказмом усмехнулся самому себе. В таком состоянии тебе не оглоушить даже старуху. Скорее, она тебя свалит клюкой. Это был тупик. Левиу позволил себе опереться о стену уже не только плечом, но всей спиной, и провёл ладонью по лбу, стирая пыль пополам с потом. Ссадина на переносице ещё кровоточила, это раздражало. Пару минут отдыха - и нужно было бежать дальше.

2

Чудесный, мягкий вечер...
В такие вечера Кайш почему-то ударялся в воспоминания, погружался в тихое умиротворение и редкий лад с собой. Отложив свои счётные книги, он любил подолгу сидеть на подоконнике, любуясь медленно скатывающимся за городские крыши солнцем, или наскоро собирался и покидал "Луны", не сказавшись даже Моне, и часами бродить по улицам. Ноги тащили куртизана по местам, хм, боевой славы: где-то он крупно подрался, где-то едва удрал от распалившей, но не самой платёжеспособной клиентуры... Сегодня прихотью памяти его понесло в один из сравнительно чистых тупичков, отходящих от вполне благопристойной центральной улицы.
Два здания в конце этого тупичка были объединены более поздней пристройкой из кирпича другого цвета, ярче и свежее. Как ни странно, эти яркость и свежесть отнюдь не добавляли пристройке миловидности: на рыжей кирпичной кладке значительно заметнее, чем на соседних тусклых стенах, виднелись дождевые потёки, размывшие непристойную надпись, сделанную углём. Стрекоза разглядывал ровные ряды кирпича немного удивлённо, поскольку как-то подзабыл, какого же они были цвета... Или не знал вовсе, потому что в прошлый и единственный раз побывал здесь в сумерках. Немного постояв на входе в этот полузнакомый тупик, куртизан прошёл вглубь, приложился кожаной спиной куртки к одной из старых стен и сполз вниз, усевшись на корточки и скрывшись за пустой, рассохшейся бочкой, которую кто-то выставил сюда, похоже, ещё в прошлом году. Взгляд зацепился за скол на краю одного из камней мостовой... Этот скол Стрекоза помнил. Не помнил цвета кирпичей пристройки, замыкающей тупик, а вот выщербину на камне почему-то будто вчера видел... "Странная штука - память..."
В переулок влетал закатный ветерок, шевелил всё, что мог пошевелить, производя причудливый набор звуков. Казалось, это шелестят, шуршат осыпающиеся минуты, текут сухо, как кварцевый песок в колбе часов... Новый звук вмешался в эту сухость постепенно, Стрекоза словно очнулся и заметил, что его трубка давно потухла. Диссонантным оказалось обрывистое дыхание запыхавшегося человека, а сквозь широкие щели укрывавшей Кайша бочки был виден и он сам, худая фигура, окутанная каким-то бесцветным рваньём, как спящая летучая мышь коконом крыльев... Куртизан нахмурился и в пару звонких, щёлкающих ударов выбил трубку о колено, обтянутое кожей брюк, прежде чем подняться в полный рост.
- Вы, прошу извинить, из-под венца сбежали? - без лишней приветливости вопросил он неизвестного, приближаясь с размеренным цоканьем подкованных сапог по мощёнке. Лиловые брови куртизана сошлись к переносице в выражении скепсиса, но с каждым шагом этот скепсис словно терял определённость из-за того, что правая бровь приподнималась всё более явным углом. В шаге от незнакомца Стрекоза кардинально сменил тон.
- Вам, котёнок мой, под венец рано... Возьмите, - отпахнув полу куртки с худого светлого торса, Кайш сунул трубку за специальные петли, а взамен достал из внутреннего кармана льняной платок и протянул его запыхавшемуся парню. - Хотите пить? На вас лица нет.

3

Левиу и не представлялось, что в закоулке, куда он влетел, может кто-то быть... По крайней мере, кто-то, кто стал бы обращать на него внимание. Звук обращённого к нему голоса заставил его почти что дёрнуться, будто стеганули плетью, и подобраться по-звериному. Острый светлый, стально-серого оттенка взгляд парня впился в лицо приближающегося человека, отмечая и анализируя детали. Мышцы сковало напряжением, Левиу явно напрягся, готовый снова удирать, если понадобится, но любопытство пополам с усталостью удержали его на месте.
Это он мне..? - Непривычное обращение резануло слуху сильнейшим контрастом с тем, что ему приходилось слышать в свой адрес раньше. Мутный взгляд Левиу нарисовал вокруг фигуры этого странного незнакомца почти что сияние, какое-то светлое марево, должно быть, дело было в необычном цвете волос... Косые солнечные лучи, пробивавшиеся в переулок, падали на светлые пряди человека и зажигали в них это самое сияние. Одежда его показалась Левиу немного необычной, вообще весь он являл собой полную противоположность тому, что было привычно взгляду. Парень потёр глаза сжатыми кулаками, размазывая по лицу кровь с переносицы. Он не был уверен, что этот светлый проблеск ему не примерещился - в конце концов, раньше ему часто виделось и не такое... Неужто проклятые галлюцинации меня ещё не оставили? - На лицо Левиу лёгкой тенью легла мрачность. Прошлое, от которого он лишь недавно смог отделаться, отбросить от себя, выйти из него, словно бабочка из кокона, кажется, вернулось. Какое-то мучительно долгое мгновение он был почти уверен, что вдобавок к нищете, усталости, голоду и (возможно) погоне за спиной на него снизошло великое благо в виде возвращения галлюцинаций, но голос немного привёл его в чувство.
Левиу протянул руку и осторожно взял из рук незнакомца платок, не замедлив мимоходом коснуться тонкой кисти того кончиками пальцев. Живой. Тёплый. Значит, не глюки, - Облегчённо вздохнул парень и исподлобья взглянул на мужчину. Кивнул - пить хотелось, он сильно запыхался, и дыхание было всё ещё тяжёлым. Усталость лезла в голову мягким, но настойчивым мороком и немного путала мысли. Левиу неожиданно почувствовал обречённость, граничащую практически с отчаянием. Нужно было бежать, но сил не было даже на то, если б он решил отодвинуть в сторону этого необычного человека, и брести дальше.
- Спасибо. - Чистым платком было как-то боязно прикоснуться к чумазому лицу, поэтому Левиу так и продолжал мять его в руке. Он не привык ни к сочувствию, ни соучастию со стороны - слишком дорого стоили подобные чувства в том мире, в котором он пытался жить. - Но мне лучше идти. Свяжетесь со мной - получите лишь неприятности, - По возможности не угрюмо пробормотал Левиу и сделал слабое телодвижение на предмет оторвать спину от стены. Но бесполезно. Усталость разливалась по венам подобно яду, и тело не хотело слушаться хозяина. - И Вы меня не видели. - Немного подумав, понял, что неожиданная вежливость со стороны незнакомца заслуживает ответной любезности. - Пожалуйста.

4

Бывалая шалава и немного лекарь, Кайш изрядно подрастерял тот запас брезгливости, что достался ему от рождения, поэтому не отдёрнул руку от мимолётного касания загнанного ребёнка, которым изволил заинтересоваться, разве что лилак его глаз на мгновение приобрёл крокодилью невыразительную холодность. Вопреки ожиданиям, омерзения этот жест не вызвал: не более, чем если бы по тыльной стороне кисти пробежал, щекоча лапками, маленький паук. Стрекоза не боялся ни пауков, ни аккадских оборванцев. А тот отдельно взятый субъект, что стоял сейчас перед ним, вообще производил неоднозначное впечатление.
Не первый взгляд, да и на второй с третьим тоже, он был невероятно грязен, похоже уже долгое время жил, не вылезая, в том, что было на него надето. На четвёртый взгляд, он был ужасающе худ. Лишь к пятому взгляду начинала обращать на себя внимание его миловидность, происходящая от сочетания черт внешности и выражения трогательной, невзрослой беспомощности на пропылённом лице. Его глаза были странноватого цвета, не особенно частого среди ярких аккадцев... Собирая впечатления, но не торопясь с выводами, Кайш запустил руку уже за другую полу своей кожаной куртки и достал оттуда плоскую флягу.
- Разумеется, кому как не вам знать, что для вас лучше... - успокоительно промурлыкал куртизан, свинчивая с фляги крышку. - Но вы, позвольте спросить, пророк? Было бы любопытно обнаружить в вас дар прозревать грядущее... Почему бы мне не подержать вас, котёнок мой, рядом, пока не произойдут хотя бы одна-две неприятности? Безалкогольного с собой не ношу, уж не обессудьте.
В распространившемся от горлышка раскрытой фляги, которую Кайш подал жертве своей общительности с полукпоклоном, шутливым ровно настолько, чтобы не быть издевательским, медвяно-цитрусовом аромате действительно чувствовалась нотка алкоголя, пусть и слабая, не из тех, что свалили бы тощего мальчишку одним запахом. Впрочем... приглядевшись, Стрекоза заключил для себя, что оборванец ему приблизительно ровесник. Это было бы заметно и раньше, если бы не общая мягкость облика незнакомца, что-то наивно-ребяческое, что не концентрировалось в каких-то определённых признаках, но провоцировало называть его "мой котёнок".
- Вас я встречаю впервые, котёнок мой, - на этот раз Стрекоза повторил обращение с явным удовольствием, перекатив его на языке и губах, как клочок взбитых сливок, - а с глазами моими живу с самого рождения. Они не простят мне подобного вопиющего вранья. Вы чертовски мило разбрасываетесь мрачными предостережениями, мне даже нравится их слушать... Я послушал бы ещё немного... - протянув руку, Кайш поднял подбородок бродяжки указательным пальцем, а большим отвёл с его щеки пыльную, повлажневшую от испарины, чуть липкую прядку нечёсаных тёмных волос. - До первых неприятностей из тех, что вы обещали. Меня, если вам неоткуда было до сих пор это узнать, зовут Стрекоза. Приглашаю вас пройтись и поболтать... - Во взгляде, которым куртизан изучал лицо своей находки, появилось нечто оценивающее. - ...Если не торопитесь обратно под венец.

5

Левиу еле слышно вздохнул, краем глаза следя за руками незнакомца. С непринуждённой ловкостью то ли фокусника, то ли умелого шулера тот извлёк из-за полы красиво украшенной и даже, кажется, с намёком на щегольство куртки ещё какой-то предмет... Какой - сложно было сказать определённо, потому что кровь из ссадины снова прочертила кривую, коварно-тонкую медную дорожку по лбу парня и добралась до уголка глаза. Левиу не выдержал и пустил платок по назначению. Приятно было коснуться чистой и мягкой тканью до лица, почти как если бы умылся пригоршней прохладной воды.
Однако, ситуация строптиво поворачивалась каким-то непонятным боком, вводя его в лёгкое замешательство. Любой нормальный человек бы не только побрезговал подойти к бродяге и оборванцу, но и, тем паче, заговорить, предложить помощь, жертвуя драгоценным временем... Чуть сощурившись и стараясь не замечать приятного цитрусового аромата, вьющегося из фляги и снова заставляющего пустой желудок скрутиться наподобие мотка пряжи, Левиу позволил себе прямо взглянуть в лицо неожиданного собеседника. Цепкий и с тёмными искрами взгляд, каким обладают лишь дикие звери да беспризорники, снова принялся блуждать от одной детали внешности странного незнакомца к другой. Как ни странно, все кусочки, которые зрение выхватывало от образа этого человека, складывались в нечто неожиданно успокаивающее. В другое время ласкающий слух тембр голоса и ничем не ожесточённый взгляд, к тому же - таких странных глаз, насторожили бы Левиу, но сейчас отчаянно хотелось поверить, что чудеса существуют и этому вполне успешному господину действительно просто взбрело в голову поговорить. Что-то я расслабился... - Парень встряхнул головой, приказывая себе собраться.
- Тогда Вы влипнете в... разборку вместе со мной. Я предупреждал... - Обречённо вздохнул он, косясь на выход из переулка. Людской поток, всё так же полноводный и безразличный, вот-вот мог явить взгляду тех громил, что за ним гнались. Но пришлось отвлечься. Ещё более непривычным, чем доброе обращение, ему показалось прикосновение тонких пальцев к щеке и подбородку. Левиу, невольно послушавшись, приподнял голову и обратил на незнакомца взгляд, полный искреннего удивления. Затем отметил кое-что, заинтриговавшее его не меньше, чем вся нынешняя ситуация. - У Вас необычное имя. Я такого никогда не слышал... Слишком необычное для господина, который разговаривает на улице с людьми вроде меня. - Ну, хватит ходить вокруг до около. Здесь что-то не то. И парень выдал один вариант из тех, что пришли ему в голову. - Если Вы торгуете, хм, травами и порошками, то со мной сделки не выйдет, Вы же сами видите. - Левиу не раз предлагали наркотики разной степени тяжести, очевидно, бродяги вроде него составляли основную клиентскую часть мелких наркоторговцев... Но этот человек был слишком другим, было в нём нечто нездешнее, так что парню внезапно стало стыдно из-за такого предположения. - Наверное, я ошибся. Извините. - Не имея возможности склонить голову, он хотя бы опустил взгляд, и некий дикий порыв заставил его слабо изогнуть губы в улыбке, чтобы попытаться смягчить произнесённое. Улыбка на его лице выглядела незванным гостем и появлялась не чаще, чем цветы распускались в ледяных долинах северного из островов Эрдет. Правда, оттепель длилась недолго - слова Стрекозы заставили Левиу снова бросить тревожный взгляд на оживлённую улицу. - Хорошо... Только надо уходить отсюда скорее, - Немного напряжённо ответил он тихим и достаточно мягким, но всё же настойчивым голосом, точно пройдясь по тонкой грани между утверждением и просьбой.

Отредактировано Левиу (15.06.10 22:09:45)

6

- Обилие разборок в вашей жизни красноречиво написано у вас на лице, котёнок мой, - наполовину сочувственно, наполовину иронично улыбнулся Стрекоза в ответ на очередное предупреждение о разнообразных бедах и несчастьях, грозящих проистечь из знакомства с уличным зверёнышем. То ли элементарная логика, то ли характерный блеск светлых глаз оборванца подсказывали, что он голоден, но той апатии, что охватывает разум и тело после долгой голодовки и притупляет муки, в нём заметно не было... "Надо же, в Аккаде есть кто-то, не слыхавший о Стрекозе?"
- Ну и что же такого препятствующего разговору в людях вроде вас, кроме общей немытости и непривычки называться при знакомстве, м? Выпейте, полегчает... - воспользовавшись тем, что всё ещё держал "котёнка" за подбородок, Кайш поднёс флягу к его рту и легонько примял краем горлышка нижню губу, - а то вам того и гляди нечем станет потеть, и вы скоропостижно усохнете до того, как я с вами наговорюсь. К наркотикам это отношения не имеет, вы действительно ошиблись в предположениях.
Поскольку позади оборванца всё ещё оставалась глухая стена, дёргаться ему было особенно некуда. В порядке намёка, чтобы эта сверкающая глазами конфетка не начала неблагоразумно брыкаться, куртизан чуть сильнее сжал пальцы, которыми придерживал миловидное лицо маленького бродяги, безымянным и мизинцем, впрочем, при этом ласково поглаживая его под нижней челюстью. "И что только творится в этой перегретой голове..."
Кайша Валенши, одного из самых успешных гадов в пёстром зверинце полулегального Аккада, и близко не трогала перспектива быть избитым заодно с этим симпатичным, не успевшим окончательно опуститься или отчаяться дитятей социального дна, Кайш Валенши не был ни измождён лишениями уличного образа жизни, ни запуган более успешными представителями разношёрстного столичного общества. Он допускал, что настороженность, ожидание опасности для оборванца закономерны, являются непременным условием для успешного выживания, и всё же снисходительно вскинул лиловую бровь, услышав отчасти предложение, отчасти требование поскорее уйти. С той же смесью жалости и досады, с какой больному ребёнку кладут в кроватку любимую игрушку, если иначе он отказывается заснуть, куртизан завинтил и спрятал свою флягу на место.
- Пойдёмте, паникёр. Я знаю уютное и безопасное место, где можно подлатать ваши боевые раны и привести вас самого в божеский вид. - Поскольку разница в росте делала это удобным, Кайш почти по-приятельски приобнял оборванца за плечи, выводя из тупика, где началось их знакомство, в тесный людской поток основной улицы. - Расходы, если вдруг вас это беспокоит, беру на себя.
Плащ бродяги был наощупь как раз таким, какой только и может быть изрядно ношенная одежда, служащая владельцу и одеялом, и палаткой, и укрытием от дождя. Чистоплюй Валенши, при всей своей терпимости, едва заметно дёрнул переносицей и через несколько шагов проскользнул узкой кистью руки под край этого плаща, видимо во время бегства от последней разборки съехавший далеко от шеи оборванца. Волглое тепло взмокшей кожи, впрочем, не особенно скрасило ощущения. "Да уж, котёнок мой, вас мыть и мыть." Тем не менее, пойманного парня Стрекоза не отпускал до тех пор, пока они с задней калитки сада не вошли в "Луны".

7

- Меня зовут Левиу, - Полу-стеснённо, полу-угрюмо буркнул парень, несколько устыдившись упоминания о том, что забыл представиться в ответ. У него редко спрашивали имя, обычно достаточно было обыкновенного "эй, ты". - Надеюсь, что разговор с Вами меня потеть не заставит. Но если надо, я могу. - Совсем еле слышно пробормотал в попытке отшутиться. Риторика с ранних лет была слабым местом Левиу, и неудивительно, что, втянутый в уже достаточно долгий разговор, он чувствовал себя слегка неуверенно. Ещё больше неловкости добавляло усилившаяся и приобретшая повелительные оттенки хватка пальцев Стрекозы. Пришлось сделать пару глотков из приложенной им к губам фляги. Не то что бы Левиу был против - просто сказывалась привычка к настороженности. Напиток оставил приятное сладковатое и чуть пряное послевкусие на губах, а лёгкий "шлейф" тепла, протянувшийся за глотком, и правда свидетельствовал о том, что в напитке был алкоголь. По-детски вытягивая шею, Левиу даже потянулся сделать ещё глоток, но вовремя остановился с мыслью, что с ним сделает даже слабоалкогольное питьё на пустой вот уже несколько дней желудок.
Вообще прикосновений к себе Левиу, опять же, как неприрученный зверь, не любил. Даже не потому, что это было бы, например, ему неприятно - снова привычка. Для него тактильный контакт с другим человеком обычно означал то, что, по словам Стрекозы, было начертано у него на лице и в ещё большем количестве - на теле: синяки, ссадины. Чужие пальцы, успокаивающе скользнувшие по непроизвольно напрягшимся мышцам шеи, вызвали двоякий эффект, как инстинктивно расслабляя, так и заставляя напомнить себе, что стоит оставаться настороже.
- Послушайте, ведь Вы не добрая фея, господин Стрекоза, - Не удержавшись от того, чтобы использовать нарочито церемонное обращение, продолжил парень, увлекаемый своим попутчиком на основную улицу. - Не торговец рабами... или наркотиками... И точно не меценат, - Работорговцы с намеченными жертвами вообще не церемонятся. Спросить прямо, почему его заприметил этот человек и куда они идут, Левиу пока не рисковал. Конечно, его беспокоили "расходы"... Беспокоила возможность влипнуть ещё больше, хотя куда уж больше, казалось бы. Беспокоило, что новый знакомый подсознательно вызвал у него доверие, это было весьма непривычное чувство, от которого инстинкт бродяги требовал по-быстрому откреститься. Последний раз, когда он испытывал подобное, закончился за него довольно неприятно.
Прикосновение к шее заставило Левиу невольно вздрогнуть, зябко поводя плечами, и чуть сгорбиться. Неожиданно он, вдобавок к исчезновению желания немедленно делать отсюда ноги, ещё и почувствовал себя в относительной безопасности. По крайней мере, кажется, сбылось его желание хоть ненадолго получить убежище, пусть цена этого желания оставалась пока неизвестной. Он немного притих и проследовал вместе со Стрекозой по переплетению городских улиц.
Спустя некоторое время они остановились перед калиткой в сад, в глубине которого возвышалось большое и, можно сказать, не без некоторой величественности строение. Левиу вопросительно вертел головой, пытаясь сообразить подробности, пока они шли по дорожке сада и стояли на заднем крыльце. По тому, как поклонился его лилововолосому спутнику человек, открывший дверь, и каким взглядом проводил бредущего рядом парня, Левиу понял, что в чём-то действительно не ошибался: Стрекоза был здесь, похоже, уважаем.
- Похоже, будто вы из этих... - Пробормотал он, при том слово "этих" прозвучало с интонациями ругательства. - Из знати. - Вздохнул и обратил на редкость искренний вопросительный взгляд на своего проводника. - Теперь Вы скажете мне, что это за место? - Что-то подсказывало ему, что до определённого момента он не услышит ответа на этот вопрос. По коридору мимо прошёл, явно торопясь, ещё какой-то человек. И снова узнающий и вполне уважительный взгляд на светловолосого господина Стрекозу и удивлённый, мельком - на Левиу. Парень начал чувствовать себя немного неуютно в незнакомом месте, ощущения подсказывали держаться поближе к спутнику.

8

Повёл своего негаданного спутника с заднего крыльца Стрекоза не затем, чтобы ещё на какое-то время оставить в секрете свою связь с самым большим и дорогим городским борделем, но некая доля милосердия к нервам «котёнка» в выборе маршрута всё же была: куртизан не хотел шокировать его контрастом между его потрёпанным видом и благоуханной роскошью холла «Лун», где наряженные мотыльки заведения готовы были в эти часы к приёму первых гостей. «Луны» сбрасывали дневную дрёму, хоть сумерки ещё не наступили, и улицы продолжал полосовать золотом и длинными тенями закат, красный фонарь над узкими воротами уже затеплили, из настежь раскрытых парадных дверей лился в ранний вечер прихотливый перезвон струн и смех, звенящий как мониста. Внешнюю сторону маленького порочного праздника, которым бордель жил каждую ночь, Кайш решил показать по-мальчишески дичащемуся Левиу немного позже. Пока что стоило хотя бы угостить оборванного милашку ужином, чтобы у него головокружение от впечатлений не наложилось на головокружение от голода.
В служебных коридорах и помещениях «Лун» в это время царило относительное затишье, перед началом рабочей ночи заведение было приведено в идеальный порядок, и ещё не явился никто, успевший бы этот порядок нарушить. Весь штат борделя находился на своих местах, за продолжительный путь по коридорам особняка Валенши навстречу попалась едва ли пара человек, им Кайш небрежно кивнул, полностью игнорируя недоумённые взгляды на Левиу, который шёл близко, словно жался в поисках защиты. Вообще-то сотрудникам было не привыкать к странным личностям, то и дело посещающим бордель в сопровождении самого хозяина, но впервые хозяин привёл кого-то настолько жалко одетого. Персонал у Стрекозы был вышколен хорошо, пристать к нему с расспросами из всех могла одна Мона, но на Мону они не наткнулись и таким образом дошли в молчании до приоткрытой двери, из-за которой напахивало влажным ароматным теплом. Кайш толкнул эту дверь плечом, шагнул внутрь и на пороге обернулся к спутнику, губы куртизана тронула всё та же мягкая улыбка, а вот во взгляде было заметно смешливое веселье.
- Я не из знати, котёнок мой. Я из удачливых шэбердамских выскочек. Моя фамилия Валенши, без дворянских приставок. Иди сюда, - не дав себе труда как-то откомментировать или предварить переход на «ты», Стрекоза поманил Левиу жестом.
Помещение, куда он предлагал последовать за собой, было довольно просторным и высоким, на распахнутых окнах колыхались, тихо звякая, занавеси из частых рядов низанных бусин, пропускающие достаточно света даже на склоне дня, но не позволяющие ничего толком через окна разглядеть. Примерно в середине помещения пол поднимался, в эту поднятую часть был утоплен прямоугольный бассейн, к его широкому борту от основного, низкого пола вели две пологих лесенки. На лавках вдоль стен громоздились разнообразные тазы, ковши и кувшины, навешанные полки ломились от косметических склянок, флаконов и разных банных принадлежностей, в углах стояли большие чаны с водой. Никакой особенно вычурной отделки в помещении не было, простая облицовка плитками зелёного камня с тёмными прожилками.
- Наша общая купальня, - объяснил Стрекоза и довольно указал на один из чанов, над которым поднимался пар, - нам повезло, до нас не всю воду растранжирили. Если ты собираешься когда-нибудь снять своё тряпьё, то момент подходящий.
Подавая пример, Кайш стряхнул куртку и выкинул её в коридор, снова неплотно прикрыв дверь, затем подошёл к Левиу, не слишком близко, и вытянутой рукой потянул завязки его плаща. Обтрепавшиеся волокна шнурков мешали узлу распуститься легко, пришлось помочь и второй рукой. Цепляя ногтями строптивый узел, Кайш продолжал говорить тихим, мягким, успокаивающим тоном:
- Ты сказал, что я не добрая фея… Это верно. Я фея злая, корыстная и развращённая. Ещё ужаснёшься, насколько.
Узелок наконец-то сдался, плащ тяжело, как-то сыровато хлопнулся на пол. В это время за дверью послышался возглас недоумения и приглушённая возня.
- Дальше сам, - Кайш подмигнул и, отступив от Левиу, выглянул в коридор, где девушка из «лунных» споткнулась о его куртку и наклонилась поднять её.
- Как вовремя! – всплеснул длиннопалой кистью руки Стрекоза. – Милая, найди смену одежды, что-нибудь лёгкое и домашнее мне и молодому человеку, - посторонившись, куртизан дал девушке взглянуть на Левиу и прикинуть комплекцию. – Шустренько, ладно?
- Ой ну сама щедрость и гостеприимство! – рассмеялась девушка, прежде чем упорхнуть с поручением. Стрекоза добродушно фыркнул и вернул внимание своему гостю.
- Пойди сюда, не жмись как неродной… - время от времени поглядывая на «котёнка», Кайш взялся перебирать фигурные бутылочки на одной из полок. – У тебя волосы прямые и мягкие… Посмотрим… Вот! – он торжественно выставил выбранный флакон на лавку, взял ковш и начерпал воды в круглый таз с высокими стенками. – Надеюсь, мытья ты не боишься? Насильно это делать слишком хлопотно.

Отредактировано Стрекоза (16.06.10 20:13:58)

9

В помещении, куда они пришли, Левиу понравилось. Свет этого постепенно умирающего дня, пробивавшийся через импровизированные занавеси, и сам по себе приобрёл уже карамельные оттенки, а просеявшись через ряды стеклянных бусин, стал и вовсе мягким, в нём заиграли нежные пастельные тона. Под сводом потолка жило не эхо, но вольное ощущение простора, заставляющее вздохнуть глубже, расслабиться, понежить душу и тело... Еле ощутимые токи тепла, исходившие от чанов с горячей водой, смешивались с лёгкими ароматами из разноцветных скляночек и пузырьков, в изобилии стоявших на полках, и эта смесь ощущений и запахов приятно щекотала кожу и радовала обоняние. Левиу, не удержав любопытства, подошёл к одной из полок и принялся разнюхивать. Прежде, чем он окончательно одурел от обилия душистых ароматов, к нему подошёл Стрекоза. Парень проследил за плащом, тяжело свалившимся на пол, и нагнулся поднять его и сложить относительно аккуратной стопочкой. Он был, конечно, бродягой и нищим, но в нём всё же было что-то, заставлявшее проявлять аккуратность, как с вещами, так и с людьми. Мыться..? - Под курткой Стрекозы оказалась ещё более диковинная одежда, так что некоторое время Левиу бездумно созерцал торс спутника. - Значит, всё-таки "господин", - Вздохнул он. Выскочка - не выскочка, но держался этот человек более чем уверенно, и похоже было, что всё это место принадлежало ему.
Безропотно восприняв предложение, принялся раздеваться. В конце концов, в очередной раз спрашивать себя, чем обязан неожиданно свалившемуся счастью, было бессмысленно: даже если сейчас он решил бы дать дёру, самостоятельно выбраться из лабиринта коридоров этого большого здания он бы не смог. Оставалось должным образом ответить на гостеприимство здешнего хозяина и расплатиться ответной любезностью, как сможет, если цена не будет слишком высока. Левиу не был чужд некоторого фатализма, это помогало сохранять пусть мрачное, но спокойствие, когда жизнь норовила скрутить в бараний рог. А искупаться он был вовсе не против - когда ещё выдастся возможность. Обычно он купался в каком-нибудь озере ночью, когда безлюдно - старательно отскрести с себя дорожную пыль, затем постирать одежду и сидеть нагишом, ожидая, пока тряпьё высохнет.
Периодически косясь на своего спутника, Левиу скинул сапоги, зябко переступил босыми ступнями по полу - касаться ногами гладкой тверди пола тоже было приятно. Без особого стеснения разделся, явив миру следы многочисленных полу-криминальных приключений на теле. С тихим шипением потрогал полузаживший крупный синяк на бедре - не увернулся от дубинки какого-то головореза, и след от удара долгое время напоминал о себе приглушённой болью. Помимо этого синяка на парне был целый гербарий царапин и ссадин, все эти боевые раны зажили бы быстро, если б коллекция не обновлялась и не дополнялась почти каждый день. - Злая? И Вы вот так просто сдаёте мне стратегическую информацию? - Несколько осмелев и лавируя между шуткой и попыткой выспросить больше, подал голос Левиу. - Ваши действия пока убеждают в обратном... Сложно верить, не увидев глазами. Но о корысти я попробую учесть, на всякий случай... - Тут в комнату заглянула женщина. Девушка. Парень, издав недовольное восклицание, в мгновение ока оказался возле стопочки своей одежды и схватил плащ, кутаясь в тёплую потрёпанную ткань. Мужчины он не стеснялся, наверное, просто по привычке: в бытность свою бродягой он навидался всяких людей, и одетых в рванину, и рабов, не одетых вовсе. А вот женщин он видел редко и они представлялись ему какими-то странными, нездешними и трудно постижимыми созданиями, достойными занесения в красную книгу. В общем, он вовсе не был доволен, что какая-то девица видит его обнажённого. Девушка была удостоена колкого, с недоверчивыми нотками взгляда, Левиу нахмурился и по-звериному встряхнулся, даже когда она ушла, продолжая прижимать к себе плащ. - Много у Вас слуг... - Мрачно пробормотал он, подходя к Стрекозе, как было сказано, и бросая любопытный взгляд на бутылочку в его руках. - Не боюсь. Я люблю. Только не всегда получается спереть мыло, - Честно признался Левиу затем и совсем уж еле слышно прибавил: - Повезло... У Вас странное понятие о "пойдём, потолкуем".

10

- У того, что называют везением, всегда есть своя цена, котёнок мой. Истинное везение в том, чтобы её платили другие.
«И сейчас тебе везёт за мой счёт… Пока.» Крошка Левиу был бесподобен в своей наивной застенчивости, такие скромники уже попадались Стрекозе и показывали себя чуткими, нежными и отзывчивыми, пользуясь не меньшим спросом, чем более опытные, раскованные и умелые сотрудники «Лун». Даже смущённый и напуганный вмешательством девушки, маленький оборванец не стал неловок, в последовательности его движений, когда он подхватил плащ прикрыться, прослеживалась естественная грация молодого, подвижного создания. «Да уж, лень и нерасторопность ему явно накладны.» Червивое сердце сутенёра на какой-то миг жалостливо дрогнуло, как только он пригляделся к запечатлённой на кремово-светлой коже Левиу истории злоключений, пережитых на улицах Аккада. «Котёнок» всё мял края своего плаща, прячась за истрёпанной тканью, и видны были далеко не все параграфы этой истории, то бишь не все синяки и ссадины разной степени свежести… Оставив флакон на лавке, Стрекоза разулся, сбросил сорочку-сетку и стянул свои узкие кожаные брюки вместе с бельём. Всё это он пошвырял в сторону двери (Кайш вообще не отличался аккуратность в размещении своих шмоток где-то, кроме собственного тела), смотал косы в рыхлый узел на затылке и закрепил его забытой кем-то длинной шпилькой. Сам он, с поправкой на преломленный бусинами занавесок золотистый вечерний свет, был смуглее своего робкого гостя, кожа ящериного отродья Кайше казалась оранжеватой, словно его с ног до головы обрызгало маслом красной грейпфрутовой кожуры, нарушали ровные переходы тёплого цвета только безупречные чёрные контуры татуировки на спине.
- Я не зову их слугами… А они не зовут меня господином. Не советую воспитывать в себе такую привычку, она лишняя, - приглушенным, бархатистым тоном объяснил Кайш, плавным движением взяв плащ и медленно вытягивая его у Левиу из рук. – Здесь тебя никто не обидит, пока я не прикажу… А я не прикажу. Таких лапочек, как ты, я предпочитаю обижать сам.
Последнее слово отзвучало в купальне музыкальным коротким полуэхом, Стрекоза без предупреждения рванул плащ в сторону и вверх, чтобы у Левиу попросту не хватило роста цепляться за обноски и дальше. Как будто этого было мало, Кайш одновременно резко стиснул «котёнка» свободной рукой повыше талии, подтянув к себе и окончательно лишив возможности хотя бы подняться на цыпочки. Стоял на ногах он достаточно твёрдо, чтобы не оступиться самому и не дать упасть Левиу, если тот предпримет бесполезную попытку взбрыкнуть или вырваться. Теперь белёсо-серебряные глаза нежданной кайшевой находки были совсем близко, куртизан изучал их с прохладным змеиным любопытством, продолжая при этом улыбаться заботливо, почти по-отечески.
- Теперь верить проще?

Отредактировано Стрекоза (27.06.10 18:52:39)

11

К удовольствию Левиу, девушка-помощница ушла так же быстро, как появилась.
- Я знаю. Лучше, чем может показаться, - Ответил он на фразу Стрекозы об удаче. Как и многое, что срывалось с губ этого лилововолосого мужчины, те слова оставляли за собой широкую палитру дополнительных смыслов, которые можно было присочинить, додумать. Будто ставит меня в известность о том, что сам... Что? Опасен? Коварен? Чтобы потом сказать "Ну что, я предупреждал." - Парень чуть сощурился, наблюдая за своим спутником, и позволил себе взгляд типично в своей манере - вызывающий и с дикими, отчасти звериными оттенками. В принципе, его никогда особенно не волновало, в какой манере с ним общаются - снисходительно, свысока, с презрением, или наоборот, с восхищением и так далее. Жизнь на улице научила его игнорировать многие из тех проявлений человеческих эмоций, которые считалось "правильным тоном" учесть и обыграть в разговоре. Но сейчас он счёл необходимостью проявить небольшую активность. Весь подобрался, снова почти по-звериному - небольшая напряжённая фигурка, замершая в неподвижности - и улыбнулся. Мол, наши тоже не пальцем деланы.
Потом внимание парня привлекла татуировка на спине Стрекозы. Маска настороженности слетела с его подвижного лица в мгновение ока, сменившись выражением заинтересованности. Сначала его просто увлекло, как тёмный узор складывается в контуры какого-то создания на коже того. Так что к заинтересованности добавился ещё и оттенок любопытства. По-детски совать палец в рот и пялиться на диковину Левиу, конечно, не стал, но он всё ещё был достаточно экспрессивен в выражении эмоций. В конце концов, из бездумного и почти неосознанного, щедрого на галлюцинации и миражи "детства" он вышел не так давно.
- "Господин" - только вежливое обращение. - Задумчиво и снова тихо пробормотал Левиу, увлечённый ходом беседы и потому снова расслабившийся. Он особо и не заметил, что ткань плаща помалу выскользает из пальцев. - А в том смысле, в котором это зазорно, я так никогда никого не называл. И не назову. - Губы парня снова тронула еле заметная улыбка - пробудились сокровенные тайники дерзости. Теперь в нём совсем ярко был виден бродяга-беспризорник, нечто в стиле "ну нищий, зато свободный".
Он бы, наверное, так и продолжил стоять столбом. Левиу редко доводилось с кем-то говорить, по крайней мере, на круг тем, охватывающий несколько большее, чем "Это ты стянул мой кошелёк, паршивец?". Случалось, он молчал неделями. Поэтому даже сама возможность общения его немного опьяняла, особенно теперь, когда он почти сбросил настороженность, плюс - в таком красивом, по его меркам, месте. Довольно неожиданно притянутый к Стрекозе за талию, Левиу сначала немного ошалел просто из-за ощущения прикосновения чужих рук, груди и пресса к своему телу; сказать, что ему непривычно подобное значило бы сильно преуменьшить. Рефлексы сработали поздновато, он, конечно, дёрнулся от неожиданности, но слабо. Инстинктивно упёрся ладонью в грудь Валенши. Контрастность поведения того заставила парня снова ощутимо напрячься каждой мышцей, хотя с места он не двинулся и руку опустил. Только удивлённо и настороженно впился взглядом серых глаз в светлые глаза своего потенциального "мучителя". - Обижать? За что? - Левиу по какой-то инерции даже сделал слабое телодвижение на предмет достать до своего плаща, но вовремя остановился. Напряжение в мышцах понемногу росло, даже сердце забилось несколько быстрее, готовое загнать в кровь хорошую дозу адреналина, однако, он довольно спокойно переспросил: - Задушите меня сейчас? - Левиу даже шутил, одновременно недоумённо хмуря брови. - Тогда затея привести меня сюда теряет смысл, но если Вы собрались это сделать, скажите. Я хотя бы укусить Вас успею перед смертью. - Сверкнул глазами и отвёл взгляд, продолжив с тихим вздохом. - Проще. Дайте мне пять минут, и я поверю окончательно. Ваша татуировка - что она значит?

Отредактировано Левиу (03.07.10 00:33:19)

12

...Бляжье отродье Кайше, в общем пройдоха и хладнокровная дрянь, ощутил лёгкий укол совести, уж до того трогательно сочетался робкий жест протеста, останавливающее прикосновение незагрубевшей, тонкой ладони Левиу к груди куртизана, с дальнейшим понимающим, беспрекословным непротивлением. Стало как-то стыдно, что поддался порыву и применил силу к своему гостю. Да и чем был вызван этот неуместный порыв... Живая, чёткая память Стрекозы восстановила картинку давностью в несколько минут, когда Левиу не был ни блаженным, ни наивным, но собранным, задорным, полным вызова. Куртизан уронил изношенный плащ куда-то в сторону, а освободившуюся руку ласково положил на темноволосый затылок "котёнка", оказавшегося переменчивым и очаровательным в переменчивости, как весенняя погода.
- Душить тебя ни к чему, ещё не заслужил.
"Тебя одинаково хочется и подавить, и защитить... Что же ты такое, котёнок?" Интуитивное, чисто человеческое стремление обобщить образ маленького бродяги с теми, кто когда-то успел повстречаться Стрекозе, растаяло. Левиу был интересен сам по себе, а не как представитель какого-нибудь типичного характера или образа мыслей. Как ребёнок, нашедший яркий камушек на берегу ручья и моющий гальку в воде, чтобы разглядеть настоящий цвет, Стрекоза захотел "смыть" с поведения Левиу налёт аутичности.
- Татуировка значит, что я шлюха, котёнок мой... Удачливая, преуспевшая, известная шлюха. Мы находимся в моём борделе. Если название тебе о чём-то скажет, это "Полторы Луны"... - На миг в лиловых глазах Стрекозы мелькнул холодный цинизм, но целомудреннее, чем сейчас, Левиу мог бы обнять, пожалуй, только настоятель монастыря. - Пойдём уже отмоем тебя, вода стынет...
С обычной мягкой улыбкой Кайш почти отпустил гостя, лишь слегка придерживая за плечи одной рукой, и подвёл к скамье, на которой исходила прозрачным паром полная воды узорная чаша-таз.
- С моей ограниченной точки зрения, весь Аккад - тот же бордель, только побольше и погрязнее... - выдав эту рассудительную банальность, куртизан вдруг ни с того ни с сего сверкнул на Левиу летящим, смешливым взглядом глаза в глаза. - Ты не обязан соглашаться с моим мнением, но я буду его защищать!..
С каждой секундой солнце на склоне доливало в просторную умывальную комнату больше красок, розоватых, персиковых и золотых. Из-за отражённого света бестревожная гладь воды в тазу казалась прозрачным мёдом, Стрекоза взял с полки маленький флакон и уронил из него каплю ароматической эссенции прямо в центр этого медового зеркала. Звон упавшей капли обрёл чёткую, чистую мелодику в звонких стенах умывальной, облицованных камнем, по воде разошлись круги, а вокруг распространился, деликатно касаясь обоняния, горьковатый аромат с лавандовыми нотками. Зачерпнув ковш, Кайш вознёс его над головой Левиу.
- Зажмурься, если нужно... - и, не предупреждая больше ни о чём, куртизан опрокинул на маленького бродягу каскад воды, полный золотого и розового блеска. Ручейки и отдельные капли потекли, западали с тёмных волос Левиу, с кончика носа и подбородка, чертя сверкающую вязь дорожек на светлой коже. Второй ковш Кайш лил медленнее, пальцами аккуратно перебирая под струёй спутанные пряди гостя.
- "Луны" нам семья... Не самая сердечная и крепкая, но для многих единственная. Скажи, если дёрну или пена попадёт в глаз... - Стрекоза отставил ковш на лавку и вынул из флакона пробку. Подобрав длинные волосы Левиу, теперь мокрые и чуть волнящиеся крупным, пологим завитком, и держа их на весу, на раскрытой ладони, куртизан налил на концы немного моющего средства и стал постепенно вспенивать, вмазывая пену в давно не мытую шевелюру от низа затылка и нежного пуха за ушами к темени.

13

Когда на затылок Левиу легла ладонь Стрекозы, он инстинктивно снова вздрогнул - так вздрагивает зверь, когда по холке, вдоль позвоночника пробегает приятное, но несколько чуждое ощущение веса чужой руки. Пожалуй, с ним, бродяжкой, такие вещи работали на "ура". Необразованный и не особенно воспитанный, хотя и не лишённый некоторого природного такта, он понимал язык тактильный, язык прикосновения, жеста, чуть ли не лучше, чем слова. Можно даже было сказать - ему нравилось, когда его касались, хотя это понимание только сейчас начало чахлыми ростками пробиваться в лохматой голове парня. Ладонь Валенши не была "тяжёлой" в том психологическом смысле, который можно было бы подразумевать - наоборот, этот жест, как и успокаивающие интонации голоса того, работали почти парализующе. Левиу никогда не случалось прежде встречать людей, умеющих так расположить к себе подспудно, на бессознательном уровне интуитивных реакций. Даже несколько неловкая поза - выгнуться в спине, немного отклоняясь назад верхней частью корпуса - вблизи него не казалась настолько неудобной.
Последовавшие за небольшой паузой слова Стрекозы быстро выдернули парня из вязкого клубка ощущений, в которых он погряз. На выразительном, изменчивом лице Левиу одно за другим сменились выражения: удивления - очаровательно широко распахнувшиеся глаза; губы, полураскрытые в немом вопросе, задумчивости - тёмные брови привычно сошлись на переносице, и осторожного понимания.
Шлюх Левиу видел, но никак не получалось применить это слово, ассоциировавшееся с ярко раскрашенными разбитными бабёнками, которых он мельком видел в портах, к этому холёному, вежливому, не без достоинства в манерах человеку. Он вспоминал яркие полупрозрачные шмотки, дешёвые побрякушки, в обилии навешанные на то, что он привык понимать под словом "шлюха", вспоминал громкие, вульгарно-зазывающие голоса, смысл которых был понятен даже иноземцам, не знающим местного языка - выдавали интонации. Цепким, пристально анализирующим и по-новому обострившимся взглядом он заново исследовал контуры привлекательного лица Валенши, пластику движения, мимику, пытаясь хоть в чём-то уловить совпадение с теми канонами, что вертелись в голове. Не нашёл. По-прежнему черты лица, то, как мягко спадали лиловые волосы Стрекозы на плечи и спину, как спокойно смыкались его губы, осанка, уверенный и не без какой-то тихой насмешливости взгляд - всё это скорее создавало о нём впечатление человека из знати. Но ему нет смысла врать мне.
Один раз Левиу даже занесло в портовый притон, когда он искал укрытие от дождя. Оставшись незамеченным и приткнувшись среди пустых бочек в общей "зале", он тогда вдоволь насмотрелся на около-любовные грани привычной грубости, пошлости и хамства. Можно было ещё заметить, что все тамошние шлюхи были женщинами. Всё это настолько не получалось связать со здешней чистотой, прохладой и покоем и с образом Стрекозы, что он бросил гиблую затею сравнивать и просто недоумённо спросил Валенши, увлекаемый за плечи к скамье:
- Но Вы... Зачем это Вам? Почему такой человек, как Вы... - Здесь Левиу прервался, сообразив, во-первых, что он ровным счётом ничего не знает о "таком человеке, как...", а во-вторых - что вопрос, пожалуй, слишком нескромный. Особо церемонным он себя не считал, но сейчас опять интуитивно сделал "шаг назад" и умолк. - Вы не похожи на таких шлюх, которых я видел. Я бы никогда не подумал... Даже не верится. - Сейчас в тихом, но ясном голосе парня проявились даже нотки стеснения. Он не был настолько красноречив, чтобы спрашивать собеседника на эту тему, а такт удерживал от прямых расспросов. Поэтому он мялся - даже неловко переступал босыми ступнями по полу, топтался, глядя на распространяющую приятный аромат ёмкость с горячей водой. С неожиданности он даже забыл, как хотелось отмыться от грязи.
Встретил быстрый и яркий взгляд Стрекозы своим, недоумённым. - Я думал, этим занимаются только женщины. И если с Вашей точки зрения Аккад - бордель, то с моей - город незапертых дверей и плохо лежащего хлама. Кажется, я Вас понимаю. - Под конец он почти что бормотал, наблюдая за пластичными и плавными движениями своего спунтика. За концентрическими кругами, взволновавшими воду. Приятный аромат от неё снова немного ударил в голову, Левиу встряхнул головой и отвёл взгляд. - Может быть, в этом мы немного похожи... - Закончил совсем еле слышно и послушно зажмурился, даже инстинктивно немного сгорбился, обняв себя за плечи худыми руками.
Ощущение потока воды, пролившегося на голову, плечи, спину, приятное мягкое пощипывание кожи и, наконец, тепло - всё это ему чертовски нравилось. Парень даже не мог вспомнить, когда последний раз ему доводилось вот так почиститься. Он выпрямился, снова прикрыл глаза, практически блаженствуя. Ощущение того, как чужая рука бережно перебирает пряди волос, только добавляло удовольствия. Левиу невольно улыбнулся, довольный и немного разнеженный, и принялся тихонько отфыркиваться, чтобы вода не попала в нос.
- Единственная... семья? - Тихо переспросил он потом. У него мелькнула смутная догадка, но пока что, нежась тёплым послечувствием от воды и ласкающими обоняние ароматами, он не хотел об этом думать. Это не помешало Левиу немного посвоевольничать, развернувшись к Стрекозе вполоборота, раскрыть глаза. Взгляд, который он бросил на своего собеседника, был снова пристальный и с еле заметными тёмными искрами дерзости. - И много к Вам приходит таких, отчаянных? - Левиу почти забыл, что значит "иметь семью". Фактически, у него её никогда и не было. Он снова зажмурился и по-детски потёр глаза кулаками - пенная шапка немного спала с волос на лицо. Ему ненавязчиво подумалось, насколько "отчаянным" мог выглядеть он сам.

Отредактировано Левиу (20.07.10 10:40:40)

14

Пожалуй, это в своей работе Стрекоза любил больше всего, да и не только в работе: касаться людей так, чтобы им было приятно. Левиу, судя по всему, нравилось, и Стрекоза заражался его удовольствием, непроизвольно удваивал осторожность прикосновений, не желая разрушить маленькое волшебство, соткавшееся в купальне из вечерних тёплых красок, запаха лаванды и живой, искренней улыбки «котёнка».
По мере того, как с тёмных волос Левиу сходил налёт пыли, пота, копоти и ещё соляр знает чего, они становились всё мягче наощупь. Кайш потянулся за гребнем с крупными зубцами и стал постепенно, прядь за прядью распутывать их, пока они были мыльными и легче проскальзывали, разделяясь из застарелых колтунов, плотных словно войлок.
- И много к Вам приходит таких, отчаянных?
Приостановив своё волхование над причёской гостя, Кайш взглянул ему в лицо и встретил его лукавый, испытующий взгляд. Левиу как будто вознамерился поймать Валенши на какой-нибудь неточности в ответах, как будто затеял игру в загадки, а отгадку знал заранее… Можно ли было не умилиться, уже в который раз, этой мальчишеской, наивной хитростью? «Он прелесть,» - поздравил себя Кайш с удачей.
- Немало, - усмехнувшись, Стрекоза подобрал пальцем клочок пены у Левиу с носа. – Кто-то приходит, кого-то нахожу сам… Нескольких купил у работорговцев… Я не из тех, кто ставит целью пригреть всех несчастных, и разыскиваю себе работников, а не домашних питомцев. Если бы я хотел заниматься подобной благотворительностью, то собрал бы пятьдесят уличных котов, чтобы они ободрали мою мебель, загадили мой дом и забрались мне на голову. Понимаешь, о чём я?.. Не три глаза, сейчас смоем.
Довершив кропотливое расчёсывание мыльной гривы Левиу, Кайш звонко уронил гребень куда-то на пол, вновь зачерпнул воды из таза и вылил полный ковш на тёмную макушку. Вода подхватила и потащила горки пены вниз по телу «котёнка», по полу к круглому зарешеченному водостоку. Стрекоза опрокинул вдогонку ещё несколько ковшей, шевеля и промывая начисто под потоками воды его волосы, теперь блестящие, как мокрый чёрный шёлк.
- Сейчас… - отойдя к полкам, Кайш вернулся с парой длинных шпилек, зажал их в зубах, чтобы освободить руки, затем снова взялся за шевелюру Левиу, скрутил в рыхлый жгут, чуть отжав, и заколол в узел на затылке сначала одной шпилькой, потом, накрест, другой.
- Интересно смотришься с открытой шеей, - заметил он, оглядев результат своих манипуляций. – Мужайся, сейчас тебя настигнет жёсткая губка.
Губку Стрекоза и вправду выбрал пожёстче, демонстративно провёл несколькими по предплечью и направился к Левиу с той, что оставила самый красный след. Кайш вспенил на ней немного моющего состава, и к запаху лаванды примешался слабый, нежный запах трав. Дополняя этакую летнюю, луговую атмосферу, в купальне прошелестел ветерок: сквозняк от приоткрывшейся двери. В щель бочком пробралась девушка, положила на лавку у входа стопу полотенец и одежды, хихикнула и убежала.
- Насчёт тех людей, которые занимаются проституцией… - Стрекоза проводил девушку взглядом, приобнял Левиу и ласково, но твёрдо повернул к себе спиной, положив губку ему на плечо и ведя полукружьями вниз, по лопаткам. – Это слишком тяжёлая работа, чтобы оставлять её одним женщинам. Мои девчонки бойкие умницы, но они нуждаются в заботе и защите… Да и попросту несправедливо требовать от себя меньше, чем от них… - Скользнув губкой у Левиу подмышкой, Кайш принялся растирать ему грудь и живот. – Я здесь родился, в этом самом борделе работала моя мать, на моего отца. В деле я уже лет десять… Предлагаю и тебе попробовать. Не согласен или не понравится – переночуешь и уйдёшь без всяких потерь. Что скажешь?

15

Волосы, начисто вымытые и даже расчёсанные, казались теперь почти невесомыми, особенно тогда, когда оказались собраны на затылке. Это было новое ощущение, ещё одно из всей суммы того непривычного, что Левиу испытал за последнее время. Открытая шея казалась беззащитно тонкой, кожу обветрило лёгким дуновением воздуха и почти сразу же "дёрнуло" пляшущими коготками мурашек. Рефлекс снова "обнять" себя, коснувшись предплечий ладонями, был подавлен в зародыше.
Созерцая выбирающего губку Стрекозу, Левиу довольно достоверно изобразил панику, быстро перевёл взгляд с крупнопористого инструмента грядущей "пытки" на свои руки и обратно. Я мог бы и сам... Но это не казалось правильным. Странно, но под этой крышей он как будто влип в тонкую и невесомую, но всё же - паутину неких даже не законов, а, скорее, принципов, правил... В другое время, скажи ему кто, что его будут мыть, словно строптивого ребёнка - он лишь фыркнул бы с независимой, изумлённой усмешкой. А здесь возразить не повернулся язык. Левиу, чуть заметно хмурясь, подставил тощую спину с остро выдающимися лопатками под "очищающую" руку.
- И что ж... Никто из тех, кого Вы приводили сюда, не ставил перед Вами это... как это называется? Вопрос морали? - Поинтересовался бродяга. Сам он не любил подобные темы, не видел в них ни надобности, ни смысла, однако, ему было любопытно, что на это скажет Стрекоза. - И не спрашивал: а как же "что такое хорошо, что такое плохо"? - Любопытство почти что жгло лёгкие дразнящей смесью ощущений, подстрекало сказать нечто провоцирующее, но Левиу помнил, как его собеседник справился с предыдущей провокацией. Не хотелось, определённо, быть обездвиженным или припёртым к стенке и вынужденным давать объяснения. Еле ощутимо вздрогнув от лёгкого, но неожиданно хлестнувшего по нагревшейся, распаренной и разнеженной коже дуновения воздуха, он приподнял руки, чтобы облегчить Стрекозе "работу", голову же, наоборот, склонил. Из мотка волос выскользнула влажная, короткая и потому не удержавшаяся в нём прядка и упала Левиу на лоб.
Некоторое время он стоял молча. Последние слова его собеседника оставили подобие гулкой пустоты в голове в том смысле, что разум, столкнувшись со столь неожиданной перспективой, на некоторое время решил отступить. Собрав мысли в кучу, бродяга развернулся, снова лицом - к Стрекозе, игнорируя нажатие ладони на своём плече, и серьёзно, без тени удивления или возмущения, спросил:
- Вы всерьёз считаете меня подходящим для такой работы? Вы, по Вашим словам, выросли в этой среде. Я бы и правда не догадался... Но у Вас, по крайней мере, есть свои манеры. - Немного замявшись, он продолжил. - Вы объективно красивы. А я не только бродяга и вор - я точно... не знаю... вещей, которые нужны для этого. - Хмурясь и слегка запинаясь, подбирая слова, он всё же закончил мысль. Привычно было обходиться без перспективы, думать только о быстром и безразличном "сегодня". Поэтому и сейчас предложение этого странного, обаятельного, вежливого, но чем-то настораживающего человека не рассматривалось как "возможность". Пока это было лишь нечто умозрительное.
Критерии морали Левиу не останавливали. Он видел достаточно и грязи, и разврата, и научился относиться к этому как к неотъемлемой стороне, одной из граней повседневности. Однако, прочно увязнув в одной, примитивной схеме "найти еду, найти кров на ночь, повторить", он с трудом мог представить себя вне её. Идея остаться здесь не вызывала никакого внутреннего сопротивления, впрочем, может быть ещё и потому, что Левиу достаточно нечётко представлял себе некоторые принципы той работы, которую ему предложил Стрекоза.
- Но я не "уличный кот", - С вызовом, всё ещё хмурясь добавил он. Почему-то, каким-то диким образом захотелось доказать, что он умеет быть полезным.

16

- Ты не уличный кот, - мягко согласился Кайш, - и поэтому ты здесь. Я ведь говорил, что не занимаюсь сбором убогих по трущобам.
"Смышлёный парень, соображалка у него включается раньше стыда." Стрекоза не был беспросветно везучим, кадры ему попадались разные. Повытаскиваешь из петли ранимых детишек, разочарованных в собственных представлениях о житье аккадской шлюхи, и поневоле станешь осторожен в общении с перспективным пополнением. Левиу, однако, подавал прочные надежды: тот, у кого хватает цинизма нарушать закон, уже отошёл от шкалы "хорошо-плохо" в том её варианте, который характерен для добропорядочных обывателей.
Глядя на него, серьёзного опять-таки немного по-детски, Кайш уже видел в нём своего сотрудника. Если бы какой-то этический порог вроде наставлений матушки или отвращения к продажной любви мешал Левиу согласиться, то вряд ли прозвучали бы из его уст слова сомнения в профпригодности. Он выказал бы гнев, растерянность, испуг, оскорблённое негодование - что угодно, но только не стал бы оценивать свои способности к предложенной роли.
- Думаешь, ты объективно не красив? - Стрекоза усмехнулся и подпихнул Левиу ближе к тазу, шутливым тычком в шею заставив наклониться к водному зеркалу, благоухающему лавандой. - Недокормленностью тебя не испортить...
В воде отразилось узкое лицо "бродяги и вора", вычерченное прямо и тонко. Концы влажных прядей, ниспадающие из рыхлого узла на затылке, пологими завитками лежали на шее, сочной чернотой оттеняя белизну кожи. Кайш плавно шагнул вплотную к Левиу, остановился у него за плечом и приподнял кончиками пальцев одну из прядей, ногтем поглаживая его по горлу. Отрицать привлекательность сегодняшней находки было бы бессмысленно. Даже его худоба больше умиляла, чем вызывала жалость.
Сложен он был сухо, легко, не без изящества, но в то же время уже вырос из юношеской невнятности пропорций и не имел во внешности никаких намёков на женоподобие... а в повадках - на слабость характера. Он нравился Стрекозе общей гармоничностью тела, мимики, тембра голоса, нрава. Стрекозе было бы приятно встречаться в комнатах своего дома с таким, как Левиу. Чуть нажав пальцами ему на подбородок, Кайш повернул его лицо к себе, потянулся к нему и ущипнул губы "котёнка" ласковым поцелуем.
- Теперь у тебя есть немного опыта... - куртизан подхватил ковш, зачерпнул воды, поднырнув Левиу под локоть, и стал постепенно выливать её на белые плечи своего будущего работника, губкой сгоняя тающую под медленым ароматным потоком мыльную пену.
- Я не обещаю халявы, котёнок... Иногда бывает празднично и красиво, иногда тошно и мерзко, но вкалывать надо на совесть в любом случае. Вопросы морали поднимали многие, работать в "Лунах" не то же самое, что стоять за лотком с грушами... - сделав недолгую паузу, Кайш снова наполнил ковш и продолжил омовение, и в тоне его скользило удовольствие, удовольствие проявлять заботу о симпатичном существе. Впрочем, не зная Стрекозу, легко было подумать, что наслаждается он рассказом о профессиональной деятельности шлюх.
- Я никого ни к чему не принуждаю, не использую ни уговоров, ни посулов... не жду от тебя феерических успехов в первую же ночь... - напрашивалось предположение, что и в феерический провал Левиу Кайш верит слабо, так уж мечтательно он мурлыкал, пользуясь возможностью мыть обаятельного бродягу. - Я составил впечатление о тебе. Если в чём-то оно неверно, это моя, а не твоя ошибка... А ты составил впечатление обо мне и слышал моё предложение. Повторяться я не люблю.

17

Вместо привычного, искажённого мутной поволокой ряби, встрёпанного и "перчёного" пылью отражения, которое Левиу обычно (и весьма редко, поскольку все эти моменты прекрасного не интересовали его ни на минуту) видел в какой-нибудь луже или в подёрнутом взвесью тины пруду, на бродягу из круглого импровизированного зеркала воззрилось лицо, показавшееся чужим. Чистая кожа оказалась теперь на редкость ровного, матового оттенка, если не считать пары тонких росчерков-царапин и небольшой раны на переносице. К щекам не липли пропитавшиеся потом пряди, открытый лоб и шея довершали странное впечетление. Рядом в "зеркале" бронзово - золотистым бликом от кожи и жемчужно-лиловыми отсветами от волос обозначилось отражение Валенши. Непрочная, хрупкая водная гладь давала нечёткое и робко, но постоянно меняющее контуры изображение, так что Левиу не мог разглядеть выражения лица того, но спиной чувствовал спокойствие. Ни раздражения, ни нетерпения. Это понравилось бродяге. Теперь, поняв, к чему идёт дело, он не ощутил в своём "работодателе" ни жадной алчности работорговца, ни глумливой невозмутимости паука, наблюдающего за влипшей в сети мошкой. Левиу бессознательно, но всё же оценил серьёзность и профессионализм, проявленный, тем более, весьма к месту.
Почти "острое", до странного раздразнивающее касание ногтя по уязвимой и теперь - почти шелковистой коже вызвало инстинктивное желание вздрогнуть, встряхнуться наподобие дикого зверя. Слегка усилившаяся хватка чужих пальцев на подбородке, лёгкое и совсем мимолётное касание почти сухих губ, еле ощутимый привкус чужого дыхания на своих - всё это было слишком скоротечно и невинно, чтобы серьёзно ошарашить Левиу. Спустя секунду он уже нечаянно, не отдавая себе отчёта, быстро прошёлся кончиком языка по губам, как будто собирая нечто, что могло бы остаться после этого первого "немного опыта", и тронул их пальцами, как будто сам же себе намекал молчать.
- Я понимаю. - Тихо и уверенно ответил бродяга, пристально, на удивление ясным взглядом уперевшись в светлые, будто выражающие некое сдержанное ожидание глаза Стрекозы. - Если поручился делать что-то - делай хорошо, что бы это ни было. Это основной принцип самоуважения.
По плечам, спине и груди прокатилась горячая волна, с приятным звуком разбилась, рассыпалась брызгами об пол. Левиу всё-таки вздрогнул и встряхнулся, не попавшие в узел на затылке пряди разделились на отдельные волоски, мягко облепили шею. На мгновение налетело ощущение некоей уединённости, чувства почти что защищённости в этих стенах. Присутствие рядом постороннего человека не разрушало его, наоборот, Валенши был важной частью здешней атмосферы, сам делал и наполнял её, как определённый цвет делает перспективу на полотне. За окном отдалённо шумела сдержанным бесовством улица. Место, где он вырос и привык жить, осознавая, что почти не имеет перспектив его покинуть. Решение не постучалось ему в голову в виде неожиданного озарения, не выгнуло его гордость в бараний рог, подвергнув его каким-либо эпическим мучениям - он просто спокойно подумал нечто вроде "ну почему нет". Чем-то ему нравилась мысль о том, чтобы принадлежать к этому месту. В конце концов, если понадобится - ноги я умею делать профессионально, - Подумал Левиу, рывком вернулся к реальности, кивнул и продолжил резко, почти чеканя слова.
- Я согласен. Не думаю, что что-то здесь удивит меня больше, чем виденное на городских улицах. Я не хочу туда возвращаться. - В глазах парня промелькнуло нечто почти жёсткое, блик, сходный с тем, что появляется на лезвии меча на ярком свету. - Не подумайте, что это страх. Это здравый смысл, и... ну... мне интересно, - Закончил фразу практически с удивлением, на самом деле обнаружив, что перспектива действительно вызывает в нём определённую, довольно большую долю любопытства, отзывающегося даже не привычным для этой эмоции стеснением в глубине грудной клетки, а чисто физическим лёгким и приятным напряжением, чуть потянувшим мышцы живота. Как Левиу ни хотел бы изобразить невозмутимость, это его лёгкое волнение выдавало себя, однако, он не привык брать назад сказанные слова.

Отредактировано Левиу (09.10.10 13:31:24)

18

"Ещё бы тебе не было интересно, котёнок..." Левиу был молод и совершенно здоров, хоть и худ до неприличия: о здоровье говорили цвет и состояние кожи, осанка и общая пластика его движений, ровный блеск поверхности ногтевых пластин. Какой бы образ жизни ни вёл аккадский бродяга, нищета не успела серьёзно подточить его организм, даже его лицо не носило следов пристрастия к выпивке или наркотикам. Вряд ли можно подозревать в здоровом парне равнодушие к сексу. Мысленно Стрекоза сравнил два облика Левиу, прошлый, уличный, и новый, явленный с помощью горячей воды из-под слоёв рванья и грязи... Насколько куртизан мог судить, Левиу в бродяжьей его ипостаси не обламывалось так уж много ласки. "Вероятно, он и с женщинами-то ещё не был близок, не говоря ж о мужчинах. Если только его не..." Но спокойное отношение Левиу к тому, что его видит раздетым и трогает руками Кайш, исключало наличие у "котёнка" какого-то гадкого опыта, а возможности нарастить цинизма поверх былой душевной травмы у него не было, иначе не стал бы говорить о том, что не имеет нужных проститутке навыков.
Прямо спрашивать, девственник ли Левиу, Стрекоза не стал. Краткий ответ не имел значения, развёрнутый мог сильно смутить новичка. Будь у Левиу в биографии пара-тройка единичных эпизодов физической любви, это ничего бы не значило, а вот рассказывать о них едва знакомому человеку - серьёзная нервоптрёпка, если только сознательно не лелеял и не взращивал в себе бесстыство.
Главным сейчас было то, что Левиу согласился остаться в "Лунах".
И пусть мысли Стрекозы уже унеслись далеко от этого момента, обрабатывая практические стороны приёма под кров борделя нового работника, куртизан не считал правильным пропустить факт заключения договора, как обыденность. Он отложил губку, плеснул на правую руку воды, чтобы смыть остатки пены, и протянул ладонь своему сотруднику.
- Я рад, - Кайш легко улыбнулся, потому что действительно был рад тому, что не придётся через несколько часов отпустить Левиу и навсегда потерять его из виду в жадной путанице городских улиц. - Я отвечаю за твоё здоровье, твою безопасность и твоё жалованье. Зови меня Стрекозой.
Солнце, завалившись краем за горизонт, щедро полоскало шафранным теплом мир, а в мире - гулкую купальню. В чахнущем дневном свете каждый предмет в ней сиял, как опылёный золотом. Стрекоза поглядел на окна, широкие провалы в ослепительный закат.
- Скоро открываемся, - сказал он Левиу. - Но я не выхожу раньше сумерек, у нас уйма времени на ужин. Тут осталось сделать всего ничего...
Подсушив кожу "котёнка" полотенцем, куртизан разыскал вместительный ящичек с резной крышкой, достал из него склянку с мелким белым порошком, оторвал немного тряпицы от маленького мотка. Порошок он развёл водой вкерамической чашке, вымочил тряпицу в растворе и вновь вернулся к Левиу.
- Это притупит чувствительность кожи на время. Больно не будет, обещаю...
По прошествии получаса Стрекоза набросил полотенце Левиу на плечи и обошёл его кругом, подушечками пальцев ведя по ягодицам и паху. Тело новенького было безупречно, шёлково гладким, Кайш проверял качество косметической обработки с удовольствием, таким порхащим и светлым, что даже тихо рассмеялся от его избытка. Из стопки одежды для себя куртизан взял светло-песочные шальвары и изумрудно-зелёный халат, вышитый бежевыми шелками с мелкими бронзовыми бусинами, а Левиу предложил винно-бордовый и тёмные брюки, относительно свободные в штанинах, но на бёдрах сидящие плотно, как вторая кожа.
- Да у девчонок глаз-алмаз! - восхитился Кайш, когда лично подтянул боковую шнуровку штанов на Левиу и придирчиво осмотрел результат. - Сегодня можешь просто понаблюдать. Сейчас перекусим, высушим твои волосы и подберём тебе что-нибудь к выходу. Я буду рядом.

Этой ночью посетители "Лун" впервые увидели в общем зале очаровательного юношу с живым, задорным взглядом. Кому-то он показался просто чертовски милым, кому-то настороженным и любопытным, словно кот, осматривающийся в незнакомом доме. Кто-то внимательно, как за талантливым театральным представлением, следил за тем, как сам хозяин, свежо шурша складками соскользнувшего с плеча халата, взял этого юношу под руку, подвёл к низкому дивану и галантно усадил в россыпь подушек.
- Смотри-ка... - На глазах клиентов и яркого, звонкого, шустрого роя своих "мотыльков" Стрекоза опустился на пол, взял из пушистого коврового ворса узкую босую стопу новенького и поставил к себе на колено. На безымянный палец куртизан надел плоское колечко с вытравленным узором, петлёй обернул соединённую с кольцом цепочку вокруг лодыжки Левиу и закрепил замок цепочки на одном из промежуточных звеньев.

Отредактировано Стрекоза (09.10.10 15:29:16)


Вы здесь » tuolordis tụ » Былое » Разговоры и их последствия