• Раса
Дважды падший.

• Имя
Изначальное - Кьяшуи, по способностям произносящего бывало "Кьяшви" или "Кьяшве".
Человеческое - Кайш Валенши или Валенше, фамилия имела хождение в обществе не шибко грамотном, почти бесписьменном, буквами её передавали редко и как попало.
Прозвище, излюбленное и приставшее липче имени - Стрекоза. Так и представляется при знакомстве.

• Возраст
Немногим менее восьмисот лет.  Для Стрекозы наступил тот возраст, когда теряется за неважностью точный счёт.
В нынешней человеческой жизни ему идёт 28-ой год.

• Внешность
Выглядит, в зависимости от состояния, на 26-30 человеческих лет. На его внешности ещё не отразилось тесное знакомство с продуктами нелегальной алхимии. Может быть, не отразится никогда.
Рост 182 см, вес 73 килограмма, стать плясуна, канатного и не только. Стрекоза сложен длинно, ходит легко, любит обувь с каблуками и высоко держит свою звонкую голову, отчего кажется более долговязым и хрупким, чем есть, но на деле вовсе не слаб, и запас прочности у него изрядный. В движениях его когда неприметно мало, а когда и нарочито много манерности, и даже если Стрекозу спускают с лестницы - он катится по ступенькам так, будто отрепетировал это под началом какого-нибудь знаменитого балеруна: цацки звенят, ноги мелькают, загляденье!
Кожа мечена розоватой ровной смуглотой, наводящей на мысли о шэбердамской крови. Брови и ресницы тёмного пепельного цвета, волосы белёсые с лиловым отливом и кажутся окрашенными. Стрекоза отпустил космы по самый зад и носит четыре-шесть неряшливых кос - разброшенными по плечам или заколотыми в узел.
Лицо вытянутое, с узким подбородком и высокими скулами, черты близки к правильным и в общем-то заурядны. Глаза светлые, жидко-лиловые, то и дело затуманенные бох знает чем... Отчасти выручает эту унылую физиономию мимическая активность - пятьдесят оттенков меланхолии и три с половиной всего остального, включая похоть, иронию и день рождения.
При всей жизненной неустроенности, отсутствии личной купальни в померанцевой оранжерее и камердинера, Стрекоза следит за собой и украшается. Его зубы здоровы и белы, кожа ухожена, ногти чисты и почти всегда покрыты бледной эмалью, в том числе и на ногах. Стрекоза носит серьги, много и разных - обычно самые простые в виде колечка, но от случая к случаю разбавляет набор сложной, действительно изысканной побрякушкой в левом ухе. Браслеты и кольца жалует, хоть и не слишком. На шее у Стрекозы неизменно покачивается крупная подвеска - металлическая ящерица с самоцветными глазами.
Дома одевается в светлое и просторное, разувается. На улицу выходит в тёмном и в облипку, предпочитает сапоги на широком каблуке высотой в полпальца. Любимые цвета - зелёный, шафранно-оранжевый, тёмно-синий. При людях Стрекоза не снимает с левой руки перчатку - длинную, выше локтя, а то и пристёгнутую к пройме заместо рукава.
Того, что можно назвать особыми приметами, есть в количестве двух штук. Во-первых, татуировка на спине - драконий силуэт с раскрытыми во всю ширину лопаток стрекозиными крыльями. Во-вторых, дефект кожи, который и приходится прятать под перчаткой: от кончиков пальцев до локтя левая рука покрыта подобием ящериных чешуек, крупных, пронзительного красновато-жёлтого цвета на тыльной стороне кисти и внешней поверхности предплечья, более светлых и мелких на ладони и на предплечье изнутри. Чешуя сияет каменным блеском, как огранённый топаз, но не стесняет подвижности и лишь немного холоднее кожи.

• Характер
Самостийность нрава Стрекозы с течением времени меркнет - характер индивида превращается в характер зависимости. Нравственные грани (они есть и у Дважды падших, пусть весьма своеобразные) стёрты, принципы изношены, багажом таковых Стрекоза не руководствуется, а только подражает себе прежнему в хороших и дурных сторонах натуры. По его мнению, теперь ему не надо останавливаться перед самыми отвратительными действиями, он может свежевать младенцев заживо и не чувствовать вины - это же понарошку, это не настоящий Кьяшуи, это фальшивый Кайш...
Но не свежует.
И, наверное, вкусно убьёт того, кого застукает на свежевании заживо хоть бы и собаки. Настоящий Кьяшуи, подлинный Кайш убил бы.
Как бывает у любителей цепенеть, подвержен диким перескокам в настроении. То отрешён, почти неподвижен и внушает скуку, то бестолково весел, прилипчив, нервно активен и болтлив до навязчивости. Давно бросил во что бы то ни было ставить чужие жизни, но под непостоянное настроение может по уши вляпаться в какую-нибудь оборону какого-нибудь униженного и оскорблённого, и тут уж пойдёт по головам обидчиков. Похоже, что в это внезапное рыцарство просто играет, хотя и не говорит себе: "А сейчас сыграю-ка я в рыцарство".
Опять же, похоже, что Стрекозе никогда нет дела до мерзостей, сказанных и сделанных в его адрес, но гуляют слухи, что куда-то напрочь сгинули некоторые персоны, с коими безобидный, никакой Стрекоза чего-либо не поделил. Некоторых отыскивали потом заколотыми оружием вроде длинного и тонкого стилета - таким, что входит под нижнее ребро, а достаёт до сердца. На причастности Стрекоза пойман не был. Никому не приходило в голову ловить его на причастности. Единственная причина слухам - брошенная посреди кабака (и многими услышанная) фраза Стрекозы: "Никогда, никому, ничерта не прощаю". Впрочем, он был пьян, а речь шла о картёжном долге.
Имеет нехорошую страсть драться своими каблуками, и не раз прилюдно высоким пинком сворачивал челюсть недругу, но и бывал жестоко бит не реже. "Ну и что ж ты оралом щёлкал?" - вопрошали иногда свидетели. Самое содержательное объяснение, на которое разорялся Стрекоза: "Можно до усрачки защищать что-то, но ты всё равно проманаешь очко - когда не будешь ждать подвоха". В общем, видно, что он в первую очередь защищает.
Образ жизни заставляет его заводить и поддерживать нужные знакомства, некий круг людей даже считает его неплохим приятелем и сносит времена его хандры - у всех бывает, чо уж, знамо отчего. Но сам Стрекоза на них не рассчитывает, гнилая они опора. По надёжной опоре не тоскует, и без таковой держится на плаву не хуже дерьма.
Неплохо врёт - может быть, потому, что не верит, что врёт. Его пристрастие водит его куда-то дальше, чем других. Если вы понимаете, о чём я.
Мечты "бросить всё это и зажить приличной жизнью" не лелеет. Приличная жизнь придумана не для таких, как Стрекоза. Он и так слишком греет голову о балансе заработков, рисков на заработках и трат, чтоб вписывать в эту арифметику ещё и государственные налоги.
Что ж у него за характер? "Нет у меня характера. Я бес-ха-рак-тер-ный! Хаха!"
Вредные привычки
Курит. Владеет и сильно дорожит длинной трубкой из какого-то алхимического минерала, тонкой чуть ли не как спица, но прочной.
В периоды подъёма постоянно теребит в руках то свою трубку, то серьгу, то косу. Вроде ничего, но паучье сучение пальцами гадко выглядит.
Крепко закладывает за воротник, хоть ему, цепенеющему, выпивка должна быть до фонаря.
Разумеется, наиболее целеустремлён в добыче рыхлого, чуть влажного искристого порошочка, от которого на пробу немеют язык и дёсны.
Салианец. Без шуток. То есть в Салобога Бякона, может, и не верит, но придерживается сала.
• Род занятий
За что платят, то и занятие. Постоянной работы не ищет, берётся за случайную и паруразовую. Надо в питейной на разлив-разнос встать - ладушки. Надо с поручением обернуться - полденег вперёд. Надо... а, тут и впадлу даже не каждый раз. Хотя только идиот не увидит, с какой деятельности набегает основная часть доходов. Стрекоза не идиот. В курсе, кто он и что он - чистая, выносливая, умелая шалава средне-высокой ценовой категории.
Не ворует. Почти.
• Биография
Стрекоза помнит более безбедные, сытые и спокойные времена, чем сейчас.
Родился в Инферно, под сенью развесистой родовой гордости и папенькиных крыл. Родитель рано вывел отпрыска в свет, а отпрыск быстро проникся атмосферой. Громкая, пёстрая, пахучая, праздничная жизнь дворцового общества летела, сверкала, несла Кьяшуи, развращала блеском, лёгкостью и безнаказанностью. Уже таким, порченным, отзывчивым на прозвище вместо имени, он узнал о существовании младшего брата - молодого тёмного, который был воспитан совершенно иначе, более приземлённо и практично. Вместе они составили бы прочный дворянский дом - если б старший лучше изучил великосветское подковёрье, а младший закалился обходиться без папенькиной ежечасной поддержки.
Когда столп семьи, слишком самоуверенный папаша, оказался убит на дуэли, Кьяшуи всё ещё не хватало жизненного опыта и мудрости, но хватило цинизма, решимости и ярости, чтобы покинуть привычное общество, ещё вчера такое дружелюбное - причём покинуть со скандалом и пасть. Брата, оглушённого крушением всей прежней жизни, Кьяшуи утащил с собой.
Следующее падение совершилось проще, обыденнее и с согласия младшенького.
Всё дальнейшее для Стрекозы связано с Аккадом.
То, что в Инферно входило в излюбленные виды досуга, в Аккаде Стрекоза сделал своей профессией. Вначале он служил хозяину публичного дома, затем прибрал заведение к рукам и более не выпускал, не мытьём так катаньем передавая процветающие "Полторы Луны" себе же. Стрекоза пережил и бессилие, и беспамятство рассеяния шагини в мире, но не смог сберечь младшего, и даже память о нём утратил, будто не было ни семьи, ни остатков - один Стрекоза.
Вместе с шагини постепенно вернулись воспоминания, всё больше невразумительными обрывками, тусклыми, безвкусными - не горькими. Просто стало понятно, что со всей своей гордостью, силой, властностью благородного, со всей изворотливостью дельца Стрекоза - не спаситель и не защитник, никому. Умея делать деньги, родню просохатил.
В "Лунах" сохранились стенные панели, ступеньки, плитки садовых дорожек, видавшие младшего очень давно, живого. Стрекоза то любил, то ненавидел их - за то, что всё это старьё разделяет его воспоминания, а может и прячет другие, более яркие. Он менял сосуды и всё думал, что со следующего тела обязательно обновит в особняке всё до последнего камешка!.. Но так и не собрался попрощаться с милой и ненавистной рухлядью. В итоге Стрекоза охладел к делам и стал на долгие недели уезжать из Аккада. Это называлось "развеяться".
"Развеивался" Стрекоза по глухим провинциям - добывал слухи, людей, записи и что угодно ещё касаемо архаичного, кромешного духоведчества. Найденное, по большей части, распределялось в категории "труха", "чепуха", "бред" и "кулинария", причём что-то годилось во все сразу. Стрекоза понимал, что вряд ли найдёт способ вернуть младшего среди сплошной... мифической лирики, но вовсе ничерта не делать - не мог. Время шло, находки случались всё реже и в восьмисотых годах почти прекратились, зато в остатках встретилось две-три если не жемчужины, то интересных штуки точно (в восемьсот сорок каком-то году, в северных болотах, куда Стрекоза забрался за легендой про Господина Комариной трясины: дескать, некий человек ушёл в трясину и остался неупокоенным, вот и... ходит после смерти по окрестным деревням, только не привидением, а тучей гнуса, которая туча и есть Господин). Верить в удачу Стрекоза не спешил, но вещи были очень старые и с историей - лично вытряхнул из скарба мумии, вывороченной селянами в торфяной яме. За целый следующий век ничего лучшего в руках у Стрекозы не оседало. Это были не книги, а пластинка и металлическое зеркало с резьбой, содержащей значки и фигурки. Стрекоза так долго их изучал, что сумел бы нарисовать по памяти всё до последней закорючки.
Очередной его сосуд, оборотистый молодой человек, с которым Стрекоза потихоньку приятно договаривался, погиб в 944 году в одной из поездок, удручающе далеко от дома и по-дурацки: нализался в дровину и застрял на грани пьяного обморока. Если бы он потерял сознание, Стрекоза сумел бы защитить тело - но вынужден был только смотреть в узкую щель между приоткрытых век своего человека, как приближается скрюченная фигура с зазубренным ножом и горбатой тенью. Каково это, когда сосуду перерезают глотку? Сами попробуйте. Вышвырнутый восвояси из уютной оболочки с нажористой душой, которую едва уболтал и занял, угнетённый скудным количеством отпущенных до гибели дней, Стрекоза впервые воспользовался кем-то, не имеющим отношения к "Лунам".
Так началось долгое возвращение в Аккад, и, видать, без помощи родных стен Стрекозе выпало столько же невезения, сколько дорожных булыжников попрал чужими - своими - ногами.
Времени для поиска и обработки сосуда было в обрез, выбирать пришлось того, кто легче пойдёт на поводу у настойчивых снов и даст заветное согласие... Стрекозе достался юноша приятной наружности, но очень мистифицированный и не совсем дружный с головой. Неудачно затянулась первичная спячка в этом расшатанном сознании и, наконец, нельзя было ждать, пока разум естественного хозяина в этом теле угаснет. Близкие нового сосуда запирали болезного на ночь, а днём он был безнадёжно послушен и никуда не отлучался один. Стрекоза начинал терять терпение.
Счастье улыбнулось ему, когда в городок завернул бродячий цирк. Акробатка, непристойно затянутая в кричащее домино, как в змеиную кожу, привлекла внимание сосуда. Болезный все представления выстаивал в первых рядах зрительской толпы, и сопровождающим вскоре надоело глазеть на одно и то же, часами на ногах - юношу стали отпускать без конвоя. Ко дню отъезда цирка Стрекозе удалось подтолкнуть сосуд вслед веренице фургонов с крашенными навесами...
Циркачи не так-то скоро обратили внимание, что за ними упрямо плетётся какой-то ненормальный. Прогнать его не получилось - взяли в телегу. Ясное дело, он признался в вечной любви своей акробатке.
А ночью болезного придушила акробаткина любовница, и Стрекоза от усталости не сообразил, что творится - он тоже убился давить в сосуде вину, страх и желание вернуться... Внезапно мир дрогнул, тяжесть тела исчезла вместе со всеми ощущениями, и осталось только печально взирать извне на своё несчастное вместилище, безвременно ушедшее в расход. Раньше Стрекоза знал, что влип далеко от дома - теперь представления не имел, где находится.
Сутки полетели стрижами, Стрекоза чуял, как растекается, рассасывается, не в силах собрать и уплотнить себя заново, и всё больше заходился отчаянием, потому что вокруг не имелось ни одного внушаемого, перспективного сосуда, и заканчивались силы даже щекотать через сновидения. Отчаяние и вытолкнуло из мутной глубины прямо на вид догадку, простую и естественную до обидного! Конечно, он знал это! Всегда знал, таскал в хламном обозе подхваченных тут и там знаний, просто не обращал внимания, что можно повернуть и так, с выгодой не для мёртвого, а для себя..!
Законники нагнали цирк через неделю с небольшим. Телеги поставили в круг и оцепили. Всех работников звали по одному к походному столику дознавателя, без мишуры и грима они выглядели достаточно ошарашенно и жалко, чтоб верилось в их полную неосведомлённость о судьбе блаженного беглеца. Под конец допроса кто-то закричал, что крокодилье чучело разродилось младенцем, и чины побежали глядеть вместе с подорванной цирковой братией...
- ...Спаси нас Пресветлый... - шёпотом хрипел дознаватель, человек трезвый, образованный и практический, когда увидел, как в лопнувшем чреве дохлого крокодила, среди осколков стеклянного ящика, в разливанной луже противогнилостного алхимического состава - а вонь-то, вонь! - копошится... дитя.
Всем свидетелям настрого запрещено было разглашать чертовщину, и в своём ведомстве законники это соблюли.
Ребёнок выдался необычный. Ладно уж внешний вид и неведомая кожная язва на левой ручке - он ещё и совсем не боялся высоты. Как только на привале воздвигали шесты и навешивали канаты - лез наверх. Раньше, чем держаться на ногах начал.
С годами его особенность стала подспорьем в учении, а его происхождение превратилось в страшную сказку на ночь, под дешёвое вино. Стрекоза своим чередом вспоминал, что было до крокодильей утробы, лоскутками складывал своё прошлое.
- ...Я не упаду с трапеции, я же умею летать.
- Как это - умеешь летать, пуговка?
- Потому что я - Стрекоза!..
Увы, в этой жизни он не обладал ни крыльями, ни магией - понял, когда подрос.
Да тринадцати лет Стрекоза жил и работал при цирке - заменив, кстати, прелестницу в узком домино, умершую от воспаления. Потом цирк попался на перевозке и торговле чем-то нехорошим. Порошок и порошок, ёлки-палки, все нюхают, Стрекоза так вообще любил больше леденцов - но облава была большая, всех повязали. Детей приткнули кого куда, остальные потерялись в погребах у стражи.
Стрекоза по малолетству, но трудоспособности угодил на побегушки в казарму. Гоняли, драли - огрызаться научился быстро. Он ведь кумекал уже, кто таков, пусть урывками.
В шестнадцать лет сбежал, хитростью и напором добрался всё-таки в Аккад...
"Луны" к тому времени были откуплены кем-то, но почти необитаемы и жутко запущены - облупленный дом со следами дешёвого ремонта. Стрекоза посмотрел, плюнул и пошёл восвояси.
Так и зажил с тех пор в постылом и одновременно любимом до кома в горле городе, случайными деньгами.
• Магия
Палада разума, до поры недоступна.
• Магический ранг
III, до поры недоступен.
• Физический ранг
III
• Личное звание
...ШЛЮХА! Наркоманка!
• Связь
645614901
• Пройденные квесты
...
© Copyright RPG Tuolordis