У ног заскулил щенок, явно беспородный и уже уcпевший получить от жизни свою порцию трепки. Артас безучастно смотрел как Тан играет с щенком, до той секунды пока в воздухе не мелькнул до боли знакомый отблеск метала. Животное даже не успело заскулить, просто внезапно исчезло. -какое милосердие. скептически подумалось бродяге, впрочем, смерть слабым, он действительно рассматривал как милосердие. Прозрачный взгляд голубых глаз, явно вопрошал, но сам вопрос Артас прочесть не смог, впрочем не сильно то и пытался.
Легким едва уловим движением Тан поманил обратно, мужчина последовал за ним, не прерывая своего рассказа. Туман растворялся уступая место водной глади.
Прибой, волнами бился о берег, с каждым наплывом становясь все яростней. Спутник на ходу рисовал портрет, бодяга глянул через руку, лицо на секунду показалось знакомым, но ни каких струн в душе не затронуло, кроме смутного впечатления ранее виденного. Закончив портрет , Тан порвал его на мелкие куски, отпуская их по ветру. Вопросов Артас задавать не стал, в конце концов здесь властвовал не он, как случайный гость, ему должно было вести как гостю.
О судьбе собеседник отозвался как о живом существе, Артасу оставалось лишь хмыкнуть.
Стоя у кромки воды бродяга и сам чувствовал, что задержался, было пора сматывать удочки. Следуя за Таном, тело постепенно погружалось в морскую пучину, но сейчас это не пугало, как в первую секунду своего появления в этом странном месте.
-Аккадский Аптекарь? в голосе звучало удивление. -Этот то как с варками связан? Врачевателям , Артас не симпатизировал, хотя и признавал бесспорную силу их знаний. -Впрочем, продолжен мужчина после секундных раздумий. -Не важно, тут уж я сам разберусь. Чем дальше они шагали, тем боле, знакомых кусков реальной жизни попадались на встречу, и хотя Артас узнавал в них Аккаду, от сюда они были больше похожи на миражи.
-Последнею историю про любовь? бродяга не без удивления приподнял бровь.- Ну что ж, изволь. бродяга кончиком языка облизнул губы. -Какая сказочка, да без этого. На миг, в глазах прошлась похотливая рябь. Про любовь Артас мог бы порассказать, и малая доля бы этих историй отличилась бы целомудренностью. Навряд ли Тана, можно было удивит или впечатлить подобными кабацкими россказнями. Сам бродяга, не без удовольствия припомнил, пару случаев своей беспутной жизни. Но свой выбор мужчина остановил, опять же на старой истории.
-Наш коновал, обособленно жил, чужих не сильно на порог жаловал, скотину лечил хорошо, за что ему и платили. Вдовцом был, от жены дочь осталась, не сказать что хорошенькая, болезная больно, худущая, рыбой на рынке торговала, как подросла. Мы ее все метлой дразнили, хотя волосы у ней хорошие были. Она не злилась никогда, честно говоря мне кажется они немного того, блаженной была. Но мы мальцами к ней тянулись, она нас не сильно старше росла, пара лет всего , наверное. А вела себя будто все понимала, и в матери нам годилась, за то видать и дразнили. Когда из патсанять кто прокалывался, да под руку торгашам попадал, она ничего, частенько и под юбкой прятала. Отец шибко видимо ее любил, все гостинцы приносил, да сласти. Только она все нам раздавала, ну кроме бабских штучек, нам то они каким чертом сдались? ну мы все к ней и бегали, то штаны залатать, то пожрать и так и просто посидеть, пела хорошо. А потом тиф прошел, сильно в тот год город подкосил, ну она и слегла, отца ее тогда дома не было, где-то выезжал, не далеко за город, а все равно девка одна в доме. мы ей воду таскали, а заходить то в дом боязно, ведра под двери бросим и уйдем. Так вышло , что раз я один был, может ей по лучше стало, признал меня и зовет, куда тут денешься? В болезный дом идти страшно, а признаться стыдно. Занес я ей ведро к печи, а она на лавке лежит, и так худая была, а тут вобла воблой. Рукой поманила, ну я подошел, опустился возле нее, а от нее жар как от печи. Тут она села, я аж подпрыгнул, руками по лицу гладит, шепчет что-то, а потом она наклонилась и поцеловала. У меня сердце и зашлось, страшно за нее стало, как умрет, что мне без нее делать. Обнял я ее, она вся в жару, бредить начала, я ее целую, чушь несу как у нас все хорошо будет, а она только уткнулась мне в шею и чувствую улыбается и молчит. Я только , тогда понял, насколько Метла у нас хорошая, хоть и дура. До утра она не дожила, я так все с ней и просидел, даже песню спели, что на свадьбах у нас поют. Коновал как вернулся, дочь схоронил, дом сжег, его за то вроде посадили, а после мы его не видели. Наши, долго о ней помнили, да и сейчас помнят, добрая девка была. Мужчина умолк, и молчал долго. Артас умолчал, как плакал навзрыд когда понял, что дочь коновала испустила свой последний вздох, промолчал, как помогал рыть могилу на кладбище, не упомянул, как стоял и смотрел, когда коновал разводил огонь в своем доме. Но теперь это у же было не важно. Махнув на прощения Тану рукой, бродяга сделал шаг, туда где маячила знакомая конура.
Артас забирал с собой крохи необходимого ему знания, оставляя, старые пыльные воспоминания, сам того не понимая. Знание на знание, вполне честный обмен.
>>> Трущебы
tuolordis. наследие повелителей
